“Сколько лет Первомаю?” - хотел бы я Вас спросить, мой уважаемый читатель. “Где-то около ста двадцати,” - скорее всего ответите Вы, и будете неправы. (В противном случае я без промедлений снимаю шляпу перед Вашей эрудицией.) Задолго до митинга чикагских рабочих в 1889 году на первое мая случалось множество совсем не кровавых, а смешных и веселых происшествий.
“Обычай мест блюдя, в дни Пасхи
Там норовил затеять пляски,
Поужинав, иль хоровод,
Развеселившийся народ.
Деревья майские сажали
В ту ночь, звенели смехом дали.
Средь сада, в городском квартале
Звучало пение кансон,
С окраин птичий перезвон
Летел из-под листвы зеленой.”
В этих строках “Романа о Фламенке” рассказывается не о Дне солидарности трудящихся, отмечаемом в колхозе-миллионере. Произведению неизвестного провансальского трубадура исполнилось семь с половиной веков, а описанному в нем обычаю сажать майское деревце под окошком любимой — и того больше.
Давайте перенесемся мыслями с холодных берегов Финского залива, где в начале мая местами, бывает, еще не сошел лед, в леса и рощи Лотарингии или Бургундии, Ломбардии или Оверни, туда, где еще до Рождества Христова жили племена кельтов. Крестьяне, они сверяли свою жизнь с графиком полевых работ. В тех краях последние начинаются раньше, чем у нас. Еще бы, в конце февраля появляется свежая трава, в марте распускаются листья, в апреле уже цветут поля. Для нас это настоящее лето, а к лету у крестьянина все уже должно быть посажено, и пока не выползли на свет Божий сорняки, можно было на краткое мгновение перевести дух перед грядущей прополкой.
Краткое мгновение приходилось именно на Первое мая, или Бельтан древних кельтов, первый день не только лета, но и нового года. А какой же новогодний праздник без песен танцев и веселья?
Накануне вечером сельские парни и девушки сходились шумной толпой где-нибудь на лесной поляне, берегу ручья, возле одинокого столетнего дуба, разводили костер выбирали короля и королеву мая, и начинали величальную песню: “Проходя по зеленым полям мы увидели высокие хлеба и цветущий боярышник перед ликом Твоим, Господи. Это май, месяц май, о, прекрасный месяц май!” Потом они сбрасывали тяжелые деревянные сабо и пускались впляс босиком по ночной росе, чтобы “весь год ноги не болели”. Росу в первомайскую ночь кельты и их французские потомки считали целебной. В конце, под утро, “короля” и “королеву” обливали водой или сталкивали в какой-нибудь пруд, и возвращались в деревню с майским шестом, украшенным лентами и венками. Тогда перед окнами возлюбленных «вырастали» маленькие майские деревца.
Кельты, относительно рано ставшие христианами, не отказывались от своих обычаев, хотя со временем они почти полностью растворились во французском, испанском, итальянском и даже немецком народах. Церковь порицала эти праздничные ночи, но была не в силах их запретить, тем более, что они всегда падали на послепасхальные дни, когда верующим мирянам было дозволено немного повеселиться. Как это часто бывало, будучи не в силах победить народный праздник служители Церкви решили хотя бы отчасти сделать его своим. И вот утром первого мая народ наполнял храмы, девушки приносили с собой венки и букеты цветов и после освящения возлагали их к ногам статуй Богородицы. Люди побогаче приносили в дар более ценные вещи: например в цеху парижских ювелиров появилась традиция каждый год преподносить Собору Парижской Богоматери картины лучших художников на религиозные сюжеты, написанные специально по случаю праздника. Сегодня картины из этой коллекции так и называют — “маи”.
В середине XIX в. в Европе началась индустриализация, и многие бывшие крестьяне подались в город и нанялись рабочими, некоторые в поисках лучшей доли и вовсе отправились за океан. Но память о добром сельском первомае осталась в них, вкупе с желанием “выйти на улицу всем сколько есть, чтоб развеселую песню завесть”. А опасливые хозяева в любом таком неформальном веселье готовы были усмотреть бунт, точно также как сегодня почтенные бюргеры реагируют на флэш-моб. Потому они звали полицию. Тем более, что поводов высказать свое недовольство у рабочих действительно было немало. Оттого произошли столкновения в Чикаго, придавшие старому празднику новый, революционный смысл. Первомай пришел в Россию уже «обогащенный» этим смыслом. Но если не знать, в какую глубину веков уходят его корни, ни за что не понять, почему Первомай так любят не только в Австрии, Германии, Франции, Финляндии и Чехии, но и у нас.
Павел Крылов, (1999 год)
